Распространение паники происходит с помощью двух основных легенд. Обе они быстро перемещаются между городами и республиками, убеждая людей в том, что им угрожает страшная опасность.

Первая из них описывает лекарство, превращенное в отраву (то есть в свою противоположность). Помните историю 1915 года о чесноке, который коварно сбрасывали враги с самолетов — а внутри него были холерные вибрионы? (с. 324). Во время Первой мировой войны это была мало кому известная городская легенда, зато теперь она становится очень популярна. Советские слухи начала 1950‐х годов сообщали, что пенициллин — спаситель от смертельных инфекций, лекарство, в котором так нуждались все советские люди, может оказаться орудием убийства. Летом 1952 года в Вильнюсе все рассказывали о враче, которая заражала стрептоцид бациллами Коха655. В Москве в январе 1953 года ходили слухи о женщине, которая принесла на экспертизу пенициллин, в котором был обнаружен яд656. В феврале 1953 году жительница Днепродзержинска сообщила в местный партийный комитет, что в таблетке, которую ее ребенку выписал еврейский врач, был найден маленький острый кусочек свинца657. Когда вы видите сейчас в социальных сетях страшное предупреждение (с фотографией), что в израильском или американском аспирине содержится камень или проволока, вспомните истории 1952–1953 годов. Современный фейк — их прямой наследник.

Вторая популярная городская легенда рассказывала о предотвращенном акте массового отравления. Она не нова. В ее основе лежит давний фольклорный сюжет о еврее — отравителе воды, распространенный на территории Европы еще в Средние века658. На территории Восточной Европы он сохранял свою популярность. Так, в начале ХХ века в белорусском местечке Индура некий еврей-портной был обвинен в отравлении колодца. На самом деле еврей отбивался камнями от напавших на него собак и один камень упал в колодец; видевший это крестьянин заявил, что «видел, как жид кинул порчу в воду», и от расправы еврея спасло только вмешательство местного помещика659. А во время Первой мировой войны сюжет о евреях, которые отравляют колодцы (естественно, по заданию немцев), обрел второе дыхание (с. 323). В советское время сюжет вышел «из спящего режима» как раз в начале 1950‐х годов. В 1952 году в Вильнюсе врачей-евреев обвиняют в том, что они пытались отравить бак с питьевой водой в школе туберкулезом:

Одна доктор еврейка предлагала детям выпить какую-то воду-напиток, приготовленный, якобы, для того, чтобы дети не боялись инэкций [так написано в документе]. Дети не пили этой воды, говоря, что — «мы не будем пить с невкусным лекарством». Тогда зав. детсада, видя, что дети не пьют воду и из бачка (для питьевой воды в детсаду), послала пробу этой воды на анализ. Оказалось, что вся вода была заражена туберкулезными бациллами. Эта докторша органами была арестована660.

После начала «дела врачей» история расходится крайне широко: в марте 1953 года она появляется в разных регионах СССР — в Киеве, в Сибири и в Москве661:

Учительница (еврейка) выгнала девочку из класса за шалости. Та спряталась за бак с кипяченой водой и увидела, как учительница вышла из класса, прошлась по коридору и, не видя никого, подошла к баку и бросила в воду какой-то предмет вроде катушки. Когда она ушла, девочка, заподозрив недоброе, пошла в учительскую и рассказала об этом. Воду отправили в лабораторию, и нашли в ней туберкулезные палочки662.